В статье российского историка П. В. Лизунова “Игорные клубы и азарт в Петербурге во время Первой русской революции” (публикация выложена на vestnik.spbu.ru) рассматривается такое явление, как увлечение карточной игрой в годы Первой русской революции. Интересно, что описываемое вызывают множество параллелей с нашим временем (как-минимум с 90-ми), отлично демонстрирую как природу неконтролируемых азартных игр, так и слабые возможности борьбы с этим явлениями путем простых запретов.
******
Необыкновенно широкий размах увлечением карточной игрой в Петербурге совпал с революцией 1905–1907 гг. В это время быстрое и всеохватывающее развитие получила клубная игра в карты на деньги, принявшая характер повальной «игорной эпидемии». Один из журналистов отмечал: «Клубная вакханалия так воцарилась среди петербуржцев, что куда ни повернешься, всюду услышишь одни лишь разговоры о карточной игре. <…> Карточный азарт наподобие грозной эпидемии охватил всех и каждого»
С конца 1904 — начала 1905 г. многие столичные клубы, общества и собрания стали постепенно превращаться в запрещенные законом «игорные дома», где процветали азартные игры в карты. Особенно увлекались играми в экарте (в одни козыри), козырный вист, макао (ералаш), терц (терц-можор), кварт-безик, железную дорогу (железка), баккара и др. Наряду со старыми клубами появилось много новых игорных заведений. К 1907 г. в Петербурге насчитывалось около 65 антрепренерских клубов, не считая 18 сословных клубов, в которых велась игра в карты.
Драматург и публицист Б. С. Моняк (Б. Алмазов) писал: «Центральные улицы столицы покрылись сетью клубов новейшей формации. Лучшие дома были сняты под клубы, дела которых всегда позволяли платить десятки тысяч за помещения. Один только Невский приютил одно время до 15 подобных вертепов. Первое время они скрывались за флагами всевозможных спортивных обществ, яхт-клубов, охотничьих собраний, обществ велосипедистов, автомобилистов, лыжного, буерного спорта, эстонцев-спортсменов и любителей парусного спорта. Уличенные в подоплеке своего “спорта” эти спортсмены “зеленого поля” стали скрываться за флагами всевозможных “общественных организаций”, и прежние спортивные клубы воскресли под новыми флагами: интеллигентных тружеников, домовладельцев, фотографов, обществ всевозможной помощи, вплоть до врачебной и даже похоронной».
Данное явление связывали с революционным движением в стране. И даже относили к числу правительственных мер, имеющих целью отвлечь общество от политических митингов и собраний: «Играйте, во что хотите, но не суйтесь в политику»
Организация игорных клубов была крайне незамысловатой. Антрепренер договаривался об устройстве карточной игры с руководством какого-нибудь официального общества, в уставе которого имелся пункт о том, что оно «предоставляет своим членам всевозможные развлечения»: концерты, балы, спектакли, чтения и различные игры. Правление общества за возможность открыть при нем игорное заведение получало определенную плату. Чаще всего членам правления предлагались должности старшин игорного клуба. Со временем на этой почве возникла целая спекуляция: 3–4 учредителя «организовывали» всевозможные общества, продавали уставы и сами в качестве старшин становились во главе их. В связи с тем, что для обеспечения успеха необходимы были учредители «с именами», приглашали промотавшихся известных клубменов, обедневших титулованных особ, разных отставных генералов, потомственных дворян из «бывших» людей. В большинстве клубов за порядком следил специальный орган — совет старшин или дежурный старшина.
Поскольку по нормальному уставу каждое общество было обязано представлять градоначальнику ежегодный отчет о своих доходах и расходах, то заправилы клубов в целях сокрытия действительных сумм вели у себя «двойную клубную бухгалтерию»: частную — для себя и казенную — для администрации. В качестве примера такой «клубной бухгалтерии» можно привести случай с закрытием Петровского игорного клуба, проработавшего беспрерывно два года. Ликвидация этого богатого клуба, выручавшего ежедневно до 1,5–3 тыс. руб. с входных билетов, продажи карт и кружечного сбора, дала всего 13 руб. 76 коп. Это факт, запротоколированный полицией и главным управлением местного хозяйства, куда эта «сумма», как полагается, поступила на благотворительные цели. И это не было исключением.
Среди клубных игроков были чиновники, врачи, офицеры, купцы, лавочники, инженеры, приказчики, интенданты, юристы, журналисты, студенты и даже гимназисты, словом — представители всех слоев общества, всех национальностей и вероисповеданий, за исключением татар-мусульман. Среди азартных игроков было немало представителей прекрасного пола.
При учреждении антрепренерских клубов указывалась какая-либо просветительская или спортивная цель, будто бы ими преследуемая и объединявшая в кружок заинтересованных лиц, например: Общество ремесленников, Художественноартистическое общество, Клуб интеллигентных тружеников, Собрание любителей автомобильного спорта, Чернореченское общественное собрание, Общественное собрание коммерческих промышленников и техников, Российское собрание туристов, Общество фотографов-любителей, Собрание велосипедистов-любителей, Жокей-клуб, Собрание охотников, Петербургское русско-эстонское общественное
собрание или клуб Г. Я. Эренпрейса, Охтинское общественное собрание или клуб А. Ф. Неменчинского и др.
<…>
Жандармский полковник А. Г. Лубенцов, автор «Записок о борьбе с азартными играми в С.-Петербурге», утверждал: «Антрепренеры и вообще заправилы клубов смотрели на них как на коммерческое предприятие и не останавливались ни перед какими средствами для увеличения своих доходов: ложь, клевета, подкуп (иногда даже мошенничество), обход закона и обязательных постановлений пестрят на страницах клубной хроники, а в результате — развращающее влияние на всех близко соприкасающихся с клубами».
В Петербурге играли в азартные игры в Благородном собрании, Собрании экономистов, Железнодорожном клубе, Русском купеческом собрании, Банковском клубе, Русском купеческом обществе для взаимовспомоществования или Приказчичьем клубе, Собрании сельских хозяев, Петербургском драматическом кружке имени Гоголя, Музыкально-драматическом кружке, Первом общественном собрании или Немецком клубе, Балтийском клубе и т. д. В карты играли даже в Александро-Невской лавре, где азарт царил не меньший, чем в игорных клубах. Организатором стал эконом Петербургской духовной академии М. В. Успенский. В монашеских кельях собиралась самая разнообразная компания: ректор епископ Ямбургский Сергий (Старогорский), несколько монахов (среди которых были архимандриты, иеромонахи, иеродиаконы), полицейский пристав и даже одна дама — жена действительного статского советника. Все они привлекались в качестве свидетелей по делу о растрате свыше 32 тыс. руб. казенных академических денег экономом Успенским. Он сознался, что эти деньги проиграл в карты.
Подобных случаев растраты казенных средств в игорных клубах известно немало. Так, 8 марта 1907 г. в Петербургском окружном суде слушалось дело о растрате 259 тыс. руб. бывшим заведующим купонного отделения Общества юго-восточных железных дорог С. А. Поникаровским. Другой чиновник из Почтово-телеграфной конторы, Н. Егоров, которому было доверено отделение денежных переводов, вел игру «счастливо лавируя между проигрышем и выигрышем», но в конце марта 1907 г. сильно проигрался. Отыграться было немыслимо, подходило время сдавать
накопившиеся за месяц суммы, а таковых на руках Егорова оказалось 75 тыс. руб. Он не явился на службу. Посланный за ним из Почтовой конторы служащий вернулся с известием, что Егоров уехал из Петербурга неизвестно куда. Еще больше было драм, связанных с проигрышем семейных денег.
Несмотря на то что петербургские газеты чуть ли не ежедневно сообщали самые невероятные случаи и скандалы, происходившие в игорных клубах, последние продолжали существовать и собирать множество любителей азартной игры. В представлении обывателей игорные клубы являли собой «нечто вроде “Монте-Карло”, но с демократическим оттенком».
Для ознакомления обывателей «с закулисной стороной всякого рода азартных и коммерческих игр» и с целью предостеречь их от «всевозможных злоупотреблений в играх» в 1906 г. стал издаваться иллюстрированный журнал под названием «Азарт». Издание должно было служить руководством для правильной игры, как клубной, так и домашней, знакомить читателей с существующими и вновь вводимыми играми как в России, так за границей. Редактором-издателем журнала был Е. Б. Будяновский. Впрочем, вышло только четыре номера в 1906 г. и столько же — в 1907 г.
<…>
28 января 1906 г. петербургский градоначальник В. Ф. фон дер Лауниц объявил правлениям столичных клубов и собраний, что на основании статьи 260 Устава о предотвращении и пресечении преступлений, изданного в 1890 г., министр внутренних дел Н. И. Дурново «признал необходимым запретить игру в экарте со всеми ее видоизменениями». Немедленно вместо запрещенной игры появились новые, под названием «козырный кварт-безик», «бескозырный кварт-безик», «кварт-мушка», «габо», «рамс» и подобные им игры, являющиеся видоизменным экарте — точно так же, как в 1901 г., когда официально было запрещено макао, которое «превратилось» в экарте.
Следующим распоряжением градоначальника от 31 марта 1906 г. и эти игры были воспрещены. Неделей ранее, 23 марта 1906 г., приказом по столичной полиции предписывалось установить наблюдение за исполнением распоряжения «о недопущении женщин в карточные комнаты собраний и клубов». 3 декабря 1906 г. Лауниц своим приказом вновь подтверждал требование о неуклонном и точном исполнении прежних приказов «о недопущении в клубах азартных карточных игр и воспрещении доступа женщин в карточные комнаты». Однако спустя некоторое время вместо запрещенных игр появились другие, например «козырный вист», в сущности ничем не отличавшийся от экарте, и прочие. Одновременно с запретом особо азартных игр начались регулярные проверки клубов. Репрессии против «клубного азарта» совпали с убийством 3 января 1907 г. петербургского градоначальника фон дер Лауница. Когда первый слух об этом распространился по городу, возникло даже предположение, что Лауница застрелили «за клубы»
Гонения против «клубного азарта»
По распоряжению нового петербургского градоначальника генерал-майора Д. В. Драчевского с 12 марта 1907 г. запрещались всякие собрания для игры в карты в Петровском яхт-клубе и еще десяти других заведениях столицы. За несколько дней до запрета градоначальником было отдано распоряжение о проведении ревизий в столичных клубах для выяснения, допускаются ли в них запрещенные администрацией азартные игры в карты и исполняется ли распоряжение о недопущении в карточные комнаты клубов женщин. После проведенной проверки кроме ранее запрещенных клубов были закрыты Собрание охотников, Балтийское собрание, Чернореченское общественное собрание, Драматический кружок, Ново-Петербургское собрание, Русско-эстонское собрание, Собрание велосипедистов-любителей, Художественно-артистическое общество, Собрание любителей автомобильного, буерного и лыжного спорта, Музыкально-драматический кружок любителей.
Приказом Драчевского от 28 марта 1907 г. устанавливался строжайший надзор участковой и сыскной полицией «за появлением темных игорных притонов по частным квартирам». В апреле, мае и июне 1907 г. последовали запреты карточных игр в других клубах Петербурга. Продолжились запреты и в следующем 1908 г. Из всех существовавших в Петербурге клубов у властей не вызывали подозрений только четыре наиболее солидных клуба: Императорский яхт-клуб, Английский, Новый и Сельскохозяйственный.
Все эти меры получили название «борьбы с клубами». Однако никакие запреты не могли полностью уничтожить азартные игры. Вместо карт в клубах стали играть в домино и лото с не меньшей страстью. Тем не менее предпринятые полицейские меры вынудили искать различные обходы запретов или вводить всевозможные предосторожности. Для этого в ряде клубов было ограничено число игроков, увеличена плата, устроена сигнализация и т.п. Появились так называемые «летучие клубы», содержатели которых, собрав игроков, снимали номера в гостиницах или кабинеты в ресторанах.
Начальник сыскной полиции Филиппов в записке от 24 января 1908 г. на имя градоначальника Драчевского докладывал, что явились новые картежные игры под названием «око» и «козырный вист», по своим признакам схожие на такие игры, как макао и экарте. Он также отмечал, что после того как к игре в карты стали допускаться только клубмены, их число увеличилось в 10 и более раз. Филиппов также сообщал, что, по его сведениям, ежедневно из Петербурга в Озерки ездит масса женщин для игры в карты в местных клубах.
И хотя власть в 1905–1907 гг. в значительной степени была поглощена преодолением острых политических проблем, возникших в результате Первой русской революции, она была вынуждена реагировать и принимать серьезные меры для ограничения нездорового игорного увлечения, достигшего невиданных ранее размеров. При этом нет никаких оснований для утверждения, что правительство в период революции с помощью азартных игр намеренно стремилось отвлечь население от политики.
Органы власти разного уровня получали в огромном количестве заявления от проигравшихся и обманутых лиц, письма с мольбами и жалобами жен, матерей и отцов, которые требовали оградить их родных от пагубного пристрастия к карточной игре. Забота о сохранении общественной нравственности, семейных устоев, желание защитить людей от серьезных финансовых потерь при игре с профессиональными шулерами и клубными заправилами требовали решения возникшей проблемы. Однако борьба с карточным злом оказалась далеко не легким делом из-за отсутствия конкретных мер и указаний в законе, которые бы давали возможность быстро и окончательно прекратить азартные игры. С другой стороны, борьба эта крайне затруднялась изворотливостью клубных антрепренеров, не останавливающихся ни перед какими средствами в погоне за легкой наживой.
В прессе неоднократно высказывалось удивление, почему столичной администрацией допускается не только существование под прикрытием общественных собраний игорных домов, но и утверждаются уставы новых обществ, сводящих затем свою деятельность почти исключительно к организации азартных карточных игр. Канцелярия Петербургского градоначальства по этому поводу поясняла, что недопущение таких обществ находится вне власти градоначальника, так как учредителями таких собраний в точности выполняются все формальности при ходатайствах об учреждении своих уставов. Определить же характер деятельности собрания заранее до его открытия невозможно, а если у градоначальника и могли быть какие-либо сомнения, то это не давало ему основания для отказа в утверждении новых уставов. Закон от 4 марта 1906 г., облегчив порядок образования обществ и союзов, ограничил возможности градоначальника, предоставив решение дел об учреждении и закрытии обществ коллегиальному учреждению — Особому присутствию.
Тем не менее благодаря принятым в 1906–1907 гг. мерам карточному азарту в клубах был нанесен серьезный удар. Большинство общедоступных «клубов-притонов», действовавших ранее в Петербурге, были закрыты. Деятельность оставшихся клубов приводилась к общим правилам и находилась под постоянным контролем полиции. Нельзя, конечно, утверждать, что в оставшихся клубах больше не играли в азартные игры, но они утратили прежний вид открытого, публичного характера. Находясь под запретом, они, если и случались, то совершались скрытно, под страхом составления полицейского протокола. Борьба с игорными клубами продолжилась и в последующие годы. При их обнаружении организаторы запрещенных игр и их участники подвергались штрафам в размере 100 руб.
Сокращение количества клубов и игроков было не только заслугой властей. Постепенно само общество охладело к очередному массовому увлечению и утратило прежний интерес к игре в карты, как это бывало ранее с прочими новомодными пристрастиями, возникавшими время от времени. Многие игроманы, еще недавно одержимые страстью к азартной игре, в конце концов пресытились картами. Большинство из них проиграли значительные средства многочисленным карточным шулерам и опасались новых обманов с их стороны. Наученные горьким опытом и понесшие основные потери, многие игроки перестали прельщаться блестящей «фата-морганой» быстрого обогащения в карточной игре. Не последнюю роль в спаде интереса к игре в карты сыграла пресса, в которой регулярно сообщалось о безобразиях и бесчинствах, царивших в клубах «новой формации». Также пресса постоянно сообщала о разнообразных махинациях в клубах и появлении столице в большом количестве профессиональных шулеров-картежников.
Наконец, все игорные клубы Петербурга открывались с единственной целью – наживы для учредителей за счет присущего людям азарта и желания быстрого обогащения при помощи удачи в карточной игре. Преследование игорных клубов и, как следствие, снижение их доходности вынуждала организаторов искать новые возможности для получения прибыли. Некоторые из антрепренеров игорных клубов, сколотив достаточный капитал, устремились в другие сферы легальной или нелегальной деятельности, как, например, З. П. Жданов, который открыл свой частный банкирский дом под названием «Захарий Жданов», также снискавший себе недобрую славу.
Источник: vestnik.spbu.ru
Фото для иллюстрации: humus.livejournal.com
